"Если ты покажешься образованным невежде или нахалом жеманной, она, бедняжка, тотчас перестанет доверять себе. Оттого-то женщина, боящаяся отдаться честному, падает иногда в грязные объятия мерзавца."
Публий Овидий Назон (43 г. до н.э. - ок. 18 г. н.э.) - поэт.
С тех пор прошло уже много лет. Было время, чтобы все забыть. Но память для чего-то хранит, не стирает. Случались моменты, когда я вспоминал об этом, рассказывал, но чтобы записать — нет. Время идет, краски тускнеют, но нанесенный однажды на бумагу рисунок остается надолго.
Тогда эта история казалась мне необъяснимой случайностью. Находившийся рядом человек вдруг оказывался нечестным, вероломным. Юношеский максимализм отказывался видеть в этом естественный ход вещей. Десятки раз вспоминая эту историю, я, наконец, стал приходить к выводу, что в её основе лежала природная предопределённость, результат движения общества от Джульетты к Интердевочке.
Было мне тогда семнадцать лет. Свой первый опыт общения с женщиной я уже приобрёл. Может быть, кто-то скажет, что это слишком рано, но я был не первый среди большинства моих друзей. Это было общение нескольких месяцев и к тому времени уже прекратилось. Попробовав однажды, начинаешь хотеть этого и искать.
В тот осенний вечер мы с приятелем гуляли по парку в надежде завести знакомство с однозначным продолжением. Было ещё достаточно тепло и сухо, и никто не отказывался от возможности посидеть на скамейках. Время было около десяти, и надежды наши угасли. Мы решили сделать последний кружок по парку и разойтись. Проходя мимо площадки, на которой днём обычно играют дети, мы увидели двух девушек, щёлкающих семечки. Молча переглянувшись между собой, мы направились к ним. Завязать разговор не составляло труда: мы просто предложили закурить и сели с двух сторон. Девушки были примерно нашими ровесницами. Мой приятель оказался рядом с симпатичной, но молчаливой армянкой, имя которой я давно уже не помню. Она редко улыбалась, но отрицательных эмоций наше присутствие у неё не вызывало. Рядом со мной сидела стройная девушка с угловатым лицом и голубыми глазами. Её светлые волосы, слегка волнясь, чуть-чуть не доставали до плеч. Она все время говорила, и её низкий и грубоватый голос вовсе не отталкивал, хотя и не добавлял привлекательности. Единственное, что портило её внешний вид — это улыбка. Но она совсем не стыдилась своих редких с чернотой зубов и улыбалась каждый раз, когда для этого появился повод. Имя её я помнил дольше, но сейчас и оно уже утрачено. Назовём её Оля. Не исключено, что я даже угадал. Но вряд ли она когда-нибудь прочтёт эти строки. Слишком далеко разошлись наши пути, пересёкшиеся однажды.
Итак, мы сидели вчетвером в парке, на площадке, где днем, обычно, играют дети. Бесцельные разговоры, укрепляющие знакомство, мы быстро закончили и перешли к конкретным предложениям. У меня была свободная квартира, и надо было найти предлог для того, чтобы всем поехать туда. Предлог оказался под рукой, точнее над головой. Мы предложили посмотреть у меня звёзды в телескоп. Девушки оценили нашу находчивость, и как-то очень быстро согласились.
Моя квартира, как сказала одна из моих знакомых, впервые оказавшись в ней, походила на общежитие: беспорядок одним словом. Зато под руками оказался трёхлитровый баллон браги, заменившей нам сухое вино, и мы благополучно забыли о провозглашённой цели визита. Девушки оказались интересными собеседницами, особенно молчаливая армянка. В маленькой комнате за небольшим журнальным столиком звучали только наши с ней голоса.
Мой приятель был на год старше меня и имел больший опыт в подобных делах. Он взял разговорившуюся девушку под руку, и они ушли на кухню. Мы с Ольгой остались наедине. Трудно было сразу переключиться с интересной беседы на интимную тему, и я, включив музыку, пригласил её танцевать. Молчанье угнетало, и я стал искать слова, пытаясь выразить, как я рад нашему знакомству, и что хотел бы развить его в более близкие отношения. Я не ожидал, что девушка так быстро прервёт меня. Она погладила меня по плечу и сказала, что прекрасно меня понимает.
— Я не могу так, — она смотрела мне прямо в глаза, — Мы очень мало друг друга знаем.
Это может показаться удивительным, но я был рад. Меня тоже не прельщала перспектива минутного знакомства. И я был готов пожертвовать желанной близостью сейчас ради того, что могло бы быть потом. Я давно ждал того момента, когда смог бы сказать самому себе, что у меня есть девушка, которая, если не любит, то уж наверняка ждёт и рада мне.
Мы танцевали обнявшись. Я был ей благодарен. Меня согревала надежда.
Подруги ушли утром. Я проводил их до общежития и записал Олины координаты. Мы договорились встретиться на следующий день.
И вот я вновь стою на первом этаже общаги. Оказалось, что подняться наверх невозможно. Надо вызывать. Я ждал неожиданно долго. Наконец, она выпорхнула, воздушная, невесомая, но чем-то озабоченная.
— Пойдём, — она взяла меня под руку.
Спектакль был интересный. Ей, как и мне, всё понравилось. Когда мы вышли на улицу, она сказала, что хочет выпить. Меня это, почему-то, нисколько не удивило. Мы заглянули в первый попавшийся подвальчик. Он не блистал особым разнообразием, но Оля не захотела никуда идти. Из коньяка и конфет мы выбрали и то, и другое.
В то время я ещё не был испорчен идеалами и суевериями. Я воспринимал жизнь такой, какой я её видел. Я не думал о том, что может быть хорошо, а что плохо. Если девушка, в отличие от своего парня, пьёт коньяк, это ещё не значит, что она — плохой человек. В тот момент я спрашивал себя: "Может ли этот человек быть со мной всю жизнь?" И я не находил причин для ответа "нет".
Мне казалось, что Оле было хорошо со мной, и я попробовал предложить поехать ко мне.
— Только не сегодня. Я завтра уезжаю домой.
Я не стал настаивать. Всё было понятно. Возвращалась она через неделю. Я уточнил день и примерное время прихода автобуса.
В тот день я чувствовал себя неважно. Сырая погода отразилась во мне насморком и небольшим жаром. Я взял такси и поехал на автовокзал. Во мне проснулась необходимость о ком-то заботиться. Я уже представлял, как она выйдет из автобуса и обрадуется, увидев меня. Ведь она не ожидает, что её встретят. Она, по-моему, тогда не поверила, что я приеду на вокзал.
Возвращался домой я уже поздним вечером. Окончательно простывший, я не думал о том, что еду один. В мыслях были лишь постель и ватное одеяло.
Прошёл месяц, и судьба снова свела нас с Ольгой. Я окликнул её на ступеньках в подземный переход. Она быстро повернулась и засияла приветливой улыбкой. Она действительно была рада мне. В её глазах не было ни грамма фальши. Оказалось, что она всё это время думала обо мне. В тот раз она никуда не уезжала, а телефон мой потеряла и не смогла предупредить. Мы, забыв о своих делах, в обнимку пошли в парк.
День прошёл великолепно. Мы беззаботно болтали и радовались друг другу. Вечер подкрался незаметно, и я, без всяких опасений, предложил Оле поехать ко мне. К моему удивлению, она отказалась. Сказала, что очень устала, и что завтра рано вставать. После этих слов она заторопилась к себе в общежитие, сказав, что в одиннадцать вахтёрша закрывает дверь и никого не пускает.
Мы прощались недолго. Пока шли к общаге, я пытался её уговаривать, а сейчас уже ничего не хотелось. Вахтёрша открыла дверь и стала высматривать опаздывающих девчонок. Оля побежала, и я стал смотреть ей вслед.
Я был уверен, что больше мы не встретимся. Я стоял и провожал взглядом свою несбывшуюся надежду. Но я не догадывался тогда, что судьба приготовила для меня яркий и незабываемый финал этого знакомства.
Когда Оле осталось метров двадцать до двери, её кто-то окликнул по имени. Неподалёку стояла машина, и из неё вышел парень. Оля остановилась, и парень подошёл к ней. Они разговаривали недолго, но вахтёрша уже закрыла дверь. Я отошёл в сторону, чтобы меня не было видно и, прикурив сигарету, стал наблюдать за происходящим. Парен, наверное, хотел, чтобы она поехала с ним, потому что пытался взять её за локоть. Но она кокетливыми движениями не давала себя поймать. Из машины выглянул ещё один парень и стал торопить их. В конце концов, они вдвоём взяли её под руки и повели к машине. Перед самой тачкой они отпустили её, и она самостоятельно открыла дверцу и села.
"Каждому — своё", — подумал я. Наверное, для неё ближе грубое обхождение. Наверное, она не привыкла к вежливому ухаживанию.
Так думал я, возвращаясь в тот вечер домой. Мне было жалко её, но ещё больше — себя. Всё то, на что я был способен, что я мог дать, было никому не нужно.
С тех пор, постоянно сравнивая свои предложения со спросом окружающих людей, я замечал непременные различия. Но, мне кажется, всё же не стоит подстраивать себя под окружающих. Хотя я до сих пор могу заблуждаться.
Андрей Якушев
Ответить с цитированием
